Call of Zion

Анатолий Ермохин

 

«Я фарисей, сын фарисея! За чаяние воскресения мертвых меня судят» (Деян.23:6).

Признанный современный библеист Том Райт в одном из своих последних исследований формулирует общепринятый факт: «Нам неизвестна ни одна форма раннего христианства…, которая не утверждала бы, что после смерти Иисуса на кресте Бог вернул его к жизни» [Райт. Н.Т. Иисус. Надежда постмодернистского мира. 125]. Однако аспект данной статьи будет несколько иной, хотя и связан напрямую с вопросом воскресения Христа. Пророки Илия, Елисей, Иезекииль, Сам Иисус показали возможность телесного воскресения, но это были случаи воскресений, после которых «восставшим» вновь надлежало умереть. Нас же будет интересовать вопрос воскресения мертвых в последние, т.е. эсхатологические дни, после которого воскресшие «уже не смогут умереть» (Лк.20:36). Назовем такое воскресение эсхатологическим. Сразу скажем, что наибольший интерес для нас будет представлять Павлово понимание этого вопроса.

Вот что любопытно: если бы христианам не было обещано воскресение тел, а только некое бестелесное блаженное пребывание с Богом «в небесных обителях», то это, скорее всего, мало кого расстроило бы. Прощаясь с усопшим братом или сестрой, в наших сердцах мир от осознания того, что он или она в надежных руках, что они в раю. При этом мы не мучаемся мыслями о том, что их бестелесное состояние временно. Разбойник с креста по слову Иисуса после смерти ушел в парадиз, в рай (от греч. paradeisos). Вспоминая эту евангельскую историю, мы не удосуживаемся подумать о том, что бывший разбойник находится там во временном состоянии и ему надлежит покинуть райское состояние, чтобы воскреснуть. А есть ли разница между парадизом и Царством Божьим?

Современные христианские ожидания не сконцентрированы на вопросе эсхатологического воскресения тел, это не входит в круг ежедневных чаяний. Зачем же тогда нам воскресение истлевших тел?! Почему бы после смерти, присоединившись к бестелесным еврейским пророкам и патриархам, не остаться блаженными душами? И все же, будущее воскресение мертвых остается важным ожиданием – и пророчества Христа, и рассуждения Павла уделяют этому вопросу большое внимание.

Говорить об эсхатологическом воскресении мертвых, «факт которого очевидно не вызывал сомнений ни у кого из ранних христиан, имеет смысл лишь в контексте иудаизма первого века нашей эры», считает Райт [Райт. Н.Т. Иисус. Надежда постмодернистского мира. 125]. Для иудаизма периода Второго Храма вопрос «пробуждения мертвых» в пришествии Мессии был принципиальным и значимым. Логика наших рассуждений проста: без иудейского контекста достичь воскресения мертвых можно, понять – нельзя! Вопрос о том, почему ранняя Церковь проповедовала то, что имело смысл только в иудейском мире, имел свое историческое развитие, апогеем которого следует признать рассуждения Павла. Его понимание вопросов и стало краеугольным камнем церковной догматики. Объективное понимание эсхатологического воскресения невозможно без анализа контекста иудаизма I-го века и здесь, среди «обилия научных трудов [по-прежнему] не хватает серьезного исторического анализа» [там же, 128].

Новозаветные тексты несравнимо больше ветхозаветных наполнены пророчествами о воскресении – его ждали! Следует отметить тексты евангелистов, Откровение Иоанна, и, конечно же, послания Павла. 1Кор.15 и 1Фес.4 – это без сомнения ключевые места в Павловых посланиях, говорящие о воскресении. Хорошим свидетельством риторики Павла может служить текст Луки: «Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых» (Деян.17:2-3). Мы видим, что Павел не рождал новых идей, а учил строго в соответствии с ветхозаветными текстами. Наличие более семи десятков ветхозаветных цитат, присутствующих в текстах апостола, говорит само за себя.

С подобными выводами мало кто спорит, однако дальше мнения исследователей расходятся. Одни считают, что в своих интерпретациях Павел безапелляционно отказывается от старых иудейских представлений и эсхатологических чаяний, другая часть богословов заявляет, что у Павла произошел не отказ, а лишь переосмысление сущностных взглядов на вопрос воскресения [см. Райт. Н.Т. Иисус и победа Бога. 200; также Хейз Р. Отголоски Писания в посланиях Павла. 217]. А действительно ли у фарисея Павла (Деян.23:6) в условиях отсутствия иных священных текстов, кроме ветхозаветных, произошло бескомпромиссное переосмысление старых иудейских ожиданий и взглядов на эсхатологическое воскресение? Не будет ли правильнее говорить не о переосмыслении, и уж тем более не об отказе, а о расширении иудейского понимания эсхатологического воскресения в текстах Павла? Основной целью исследования будет поиск аргументов в защиту этой гипотезы.

Риторика Павла указывает на превалирующее для него значение иудейских текстов. Павел 28 раз цитирует Исаию, 20 раз Псалтирь и по 15 раз Бытие и Второзаконие, не считая цитат других пророков. Текст Деян.17:11 лишь подчеркивает сказанное: рассуждения Павла, в том числе и о воскресении мертвых, базировались на ветхозаветных указаниях. И тут исследователи единодушно отмечают, что ветхозаветные тексты крайне мало говорят нам об эсхатологическом воскресении. Из всего Ветхого Завета следует выделить лишь 2-3 места, как указание на воскресение в пакибытии. Текстов, намекающих на воскресение мертвых больше, но ни в Пятикнижии, ни в ранних исторических книгах от Иисуса Навина до Царств нет ничего близкого к трем пророчествам из Дан.12, Ис.26 или Иез.37.

Самым важным текстом Ветхого Завета, говорящим об эсхатологическом воскресении, следует признать Дан.12:2-3: «И из тех, кто спит во прахе земном, многие пробудятся: одни для жизни вечной, другие на позор и стыд вечный. Мудрые засияют, как заря небесная, и наставники многих, как звезды, навсегда, навеки!» [Здесь и далее пер. РБО 2011]. Без сомнения, речь идет о телесном воскресении. «Метафора «сна» для обозначения смерти, – отмечает Райт, - была широко распространена» [Райт Н.Т. Воскресение Сына Божьего. 127]. Указание на пробуждение «из праха земного» не оставляет сомнения в данном утверждении. Речь идет о воскресении как праведных, так и грешных. Контекст этого пророчества не позволяет выходить за рамки судеб праведных и нечестивых евреев. Речь идет о том, что «Бог Израиля разрушит планы язычников и воздвигнет мучеников и учителей, которые направляли Израиль к жизни во славе» [Там же, 131].

Еще одно важное место Ис.26:19: «Твои усопшие оживут! Тела умерших моих вернутся к жизни! Проснитесь, радостно восклицайте, лежащие в прахе..! Земля отпускает мертвых!» И опять, контекст 26-й главы Исаии адресован Израильскому народу и эсхатологическому суду над язычниками (см. ст.21). При этом, текст сложно воспринимать иначе, как явное указание на воскресение тел умерших еврейских праведников. Пророчество Исаии наиболее ранний намек на воскресение и жизнь после смерти, встречаемый в корпусе книг Ветхого Завета, старше только пророчества Осии (Ос.6:1-2; 13:14).

Следующее важное пророчества Ветхого Завета: «Я открою ваши могилы и выведу вас из могил, о народ Мой, и приведу вас на землю Израилеву! И уразумеете вы, что Я – Господь, когда открою ваши могилы, когда выведу вас из могил, о Мой народ! Мой дух Я вложу в вас, и вы оживете. Я дарую вам мирную жизнь на вашей земле…» (Иез.37:12-14). Картину первых 14-ти стихов, описывающую поле сухих костей, следует понимать метафорически, на этом настаивает большинство исследователей. Однако, сравнение чужбины с могилами – единичное явление, допускающее буквальный подход к интерпретации: это не что иное, как воскресение праведных евреев и их возвращение на Святую Землю. Если часть одного стиха, говорящую о выходе из могил, воспринимать метафорично, а другую часть того же стиха, повествующую о возвращении, буквально, то неизбежно возникнет герменевтика двойных стандартов. Это пророчество может пониматься, как указание и на буквальное воскресение праведных израильтян, и на их буквальное возвращение в землю Израилеву.

В отличие от ТаНаХа, иудаизм Второго Храма предлагает нам богатейшую палитру верований, с массой тонов и полутонов. Исследователи сходятся в том, что к I-му веку н.э. подавляющее большинство иудеев так или иначе верили в эсхатологическое воскресение; учение о воскресении следует признать одним из догматических стандартов в иудаизме рассматриваемого периода. Важной особенностью такой веры было ожидание двухступенчатого будущего для умерших праведников, воскресение тела должно произойти после неопределенного периода пребывания бессмертной души у Бога. Где, в каком

состоянии и как долго находятся души до момента воскресения тел – это еще один важный вопрос, которого мы в этот раз касаться не станем. Том Райт предлагает точное определение, применительно к иудаизму I-го века: «Воскресение – это телесная жизнь после «жизни после смерти» [Райт Н.Т. Воскресение Сына Божьего. 126]. Так верили все фарисеи. Иудейский публицист Хаям Маккоби указывает на важный аспект веры фарисеев: «Все заслуживающие этого люди (безразлично, евреи или нет) в один прекрасный день будут воскрешены из мертвых» [Маккоби Х. Революция в Иудее. 230. См. также Фрай Хелен П. Христианско-иудейский диалог. 94.].

Важно понять еще один принципиальный аспект. По мнению правоверных иудеев, праведники должны были воскреснуть не для жизни на небесах, а для жизни на земле. Вера в вечное бесплотное существование, или воскресение на небеса – есть прямое влияние греческой философии – платонизма. Подобные заимствованные идеи не были чужды в иудейском мире разве что эллинистам – евреям, жившим и верившим по большей части «на греческий манер». Влиятельнейший эллинист того времени Филон Александрийский как раз и был популяризатором таких идей Платона. Понятие воскресения в иудаизме I-го века также не использовалось для того, чтобы описать вознесение Еноха или Илии.

О группе ессеев нам известно мало, сложно говорить об их взглядах на воскресение. Иосиф Флавий скудно пишет об этой группе иудеев, однако исследователи находят в его трудах высказывания, говорящие о том, что ессеи отвергали воскресение и верили в бессмертие души [См. Флавий И. Иудейская война. 2.8:11 (2.154-158)]. Но если внимательно ознакомиться с указанным текстом Флавия, можно обнаружить, что возможно описывается лишь судьба бессмертной души после смерти, но до воскресения. Прямого отрицания веры ессеев в воскресение у Флавия нет. В более же поздних работах Ипполита утверждается обратный факт: ессеи верили в эсхатологическое воскресение. В этом споре исследователи отдают предпочтение описанию ессеев у Ипполита: «У них в силе и учение о воскресении. Они признают, что тело воскреснет и останется бессмертным, точно так же, как уже бессмертна душа, которая, отделившись, отдыхает до суда в одном приятном и лучезарном месте, которое эллины, услышав, назвали блаженными островами» [Ипполит. Опровержение всех ересей. IX, 27. Цитата по Амусин И.Д. Тексты Кумрана. 373].

Несколько слов о группе кумранитов. Несмотря на большое количество кумранских текстов, интересующее нас представление о воскресении мертвых упоминается редко. И все же, кумранские тексты, говорящие о воскресении тел, следует признать правдоподобными свидетельствами «об их вере в новую телесную жизнь после периода временного развоплощения, иными словами – о двухэтапной личной эсхатологии» [Райт Н.Т. Воскресение Сына Божьего. 208-209].

Нельзя не упомянуть о саддукейском взгляде. Саддукеи были хоть и малочисленной группой, но отстаивали иной взгляд. Они отрицали не только посмертное существование душ, но и воскресение. По мнению саддукеев, души людей умирали вместе с телом. В 23-й главе Деяний находится важный текст, в представленном описании спора между фарисеями и саддукеями видна четкая позиция сторон: саддукеи отвергали как воскресение тел, так и нахождение душ после смерти в виде ангелов или духов, фарисеи признавали и то и другое. Даже в наши дни по-прежнему бытует мнение, что добрые люди после смерти становятся ангелами. Уточним, фарисеи предполагали временное ангелоподобное или в виде духа пребывание души после смерти, но лишь до момента воскресения тела. Фарисеи допускали явление душ умерших и еще не воскресших. История с освобожденным из темницы Петром поддерживает фарисейский взгляд: служанка Рода объявляет, что Петр стоит и стучит, однако собравшиеся в доме, считая Петра уже казненным, приходят к выводу, что это стоит ангел Петра, т.е. Петр, ставший бестелесным ангелом (Деян.12:14-16).

Наиболее известный термин древнего (да и современного) иудаизма, которым обозначали жизнь после смерти – «олам хаба», т.е. «будущий мир». Другие термины: «атид лабо» – «грядущее», «техийат хаметим» – «воскресение мертвых» и «йемот хамашиах» – «времена Мессии». Современный иудаизм, берущий своей начало в фарисейском учении, базируется на 13 важнейших принципах, сформулированных еще в XII в. Рамбамом. 13-й принцип требует неукоснительной веры в эсхатологическое воскресение мертвых: «Я верю полной верой, что будет оживление умерших в то время, когда будет на то воля Творца, Чьё имя благословенно, и память Его вознесётся навсегда и на веки веков».

– Свою аргументацию апостол Павел строил, исходя из ветхозаветных предпосылок. По этой причине нам важно понять, какие тексты Ветхого Завета и что именно они говорят об эсхатологическом воскресении.

– Да, эсхатологическое воскресение в ветхозаветных текстах представлено слабо, но идея воскресения не была привнесенным элементом, это не «что-то», пришедшее в древнеизраильское мышление с черного хода.

– В иудаизме I-го века сформировалась целая палитра мнений: от полного отрицания какого-либо существования после смерти, до страстного ожидания воскресения. Те, которые ожидали воскресения, были большинством и в своих представлениях делили воскресение на воскресение праведных для награды и воскресение грешных для наказания.

– Вера в эсхатологическое воскресение мертвых стала неотъемлемой частью учения ортодоксальной части иудаизма. Родоначальниками в этом ортодоксальном крыле были фарисеи, к которым относил себя и апостол Павел: «Я – фарисей, сын фарисея». Напомним, что именно понимание Павлом эсхатологического воскресения нас интересует больше всего.

– Контекст пророчеств Ветхого Завета, особенно Иез. 37 и Дан. 12, указывает на неразрывную связь воскресения с судьбой Израиля и восстановлением еврейского Царства. Для иудеев грядущее Царство Мессии означало конец израильского изгнания, гибель языческой гегемонии и возвышение народа Божьего. Иудейская эсхатология не предполагала конца пространственно-временного континуума, она предполагала установление новой эпохи на земле. Утверждение воскресения праведников было одним из способов говорить о воцарении Бога Израилева и исполнении национальных чаяний; понятие же Царства Божьего было неотъемлемо от понятия царства для Израиля (см. Деян.1:6). Эту мысль мы еще встретим и разовьем, когда будем рассматривать Евангелия.

 

Конец 1 части. Продолжение следует, следите за анонсами на портале "Зов Сиона"