"Булка" - невыдуманные истории

Call of Zion Главная О портале О проектах Контакты Новости из Израиля ВИДЕОАРХИВ События Наши друзья Карта сайта В данный момент на сайте: Пользователей 2438 Авторизация логин пароль Вы желаете за регистрироваться? Забыли пароль?
БЛОГИ на актуальные темы Как помочь Израилю История Израиля и Церкви Алия - возвращиние евреев в Израиль Еврейская культура и традиция Иудейско-христианский диалог Холокост Поездки в Израиль Журнал "Зов Сиона"

Мы рады приветствовать Вас!
Еврейская культура и традиция

Книга "ИСХОД" Леон Юрис 25-29

Книга "ИСХОД" - Леон Юрис - главы 25,26,27,28,29

Аннотация В знаменитом романе известного американского писателя Леона Юриса рассказывается о возвращении на историческую родину евреев из разных стран, о создании государства Израиль. В центре повествования — история любви американской медсестры и борца за свободу Израиля, волею судеб оказавшихся в центре самых трагических событий XX века. «Исход» — история величайшего чуда нашего времени, не имеющего аналогов в истории человечества. Это рассказ о втором рождении народа, который был рассеян по миру два тысячелетия

читать

Операция ковер-самолет

Когда Фостер Джи Мак-Уильямс, американский пилот-бродяга, в прошлом летчик «Северного полярного круга», а теперь «Палестинской Центральной Авиакомпании», поднялся в воздух с аэродрома в Лидде, он открыл новую страницу истории двадцатого века, которая, однако, была словно списана с «Тысячи и одной ночи». Он взял курс вдоль побережья Красного моря на Аден, британский протекторат на юге Аравийского полуострова. Эта сказка началась за три тысячи лет до Фостера в древней Саве. Южная часть Аравийского полуострова была...

читать отрывок из романа

Борис Кохан

Кохан Борис Владимирович (автор) - епископ по Белгородской области, магистр теологии.

"Булка" -невыдуманные истории. - пост в блоге

От неожиданного звонка, я вздрогнул. Класс оживился, дети начали быстро складывать тетради со столов в портфели, и через минуту я сидел в классе один.

- Абрам, ты почему не идешь домой? Урок закончен, ступай, мама будет волноваться.

Я заерзал на стуле, извиняюще посмотрел на Марью Ивановну, и начал медленно укладывать свои принадлежности в портфель. Хотя мама была на работе, меня действительно ждали дома. Карандаш, ручка, тетрадь, я не спешил, я хотел протянуть еще немного времени. Все это я аккуратно, по очереди укладывал на дно сумки, которую сшила мне мама из своего старого пальто. Сумки, на дне которой, тщательно завернутое в носовой платок, скрытое от посторонних глаз, лежало мое сокровище. Маленькая булочка, которую сунула мне в карман наш школьный повар, бабушка Дуся, которая не могла без слез смотреть на мою тощую шею, и старалась подкармливать меня, чем могла.

Шел 1945 год. Закончилась война. Прошло лето. Начались учебные занятия. Я пошел в третий класс. У многих моих одноклассников еще теплилась надежда, что их отцы вернутся домой. У меня надежды не было. Мой папа погиб в 1942. Мама сильно плакала. Мы все плакали. Но время шло, и я привык. Привык, что папы больше нет, что я его больше никогда не увижу, что я теперь старший брат, и единственный помощник в доме.

Мы жили трудно. Тогда все трудно жили, время было такое. Мне все время хотелось есть, тогда всем хотелось есть. Но мне было легче, я ходил в школу, и там нас кормили школьными обедами. Я старался что то принести домой, потому что нас у мамы было трое, мои брат с сестрой, еще совсем маленькие, сидели дома одни, дожидаясь меня, потому что мама должна была много работать, чтобы нас прокормить.

Я любил приходить домой со школы, потому что они меня всегда ждали и радостно встречали у дверей. С нетерпением ожидая, пока я доставал им то, что принес со школы, они переминались с ноги на ногу, заглядывали в мою сумку и толкаясь носами в мои штаны протягивали свои тощие ручки. Как мне нравилось доставать свое сокровище, завернутое в носовой платок, и потом с удовольствием наблюдать, как оно исчезало в их ручонках. В этот момент я чувствовал себя взрослым. Я смотрел на них, и вспоминал папу, и думал о том, что он наверное гордился бы мной, если бы был с нами. Если бы...

Я не спеша закрыл сумку и вышел из класса. Мне предстояло спуститься в школьную раздевалку, одеться, и потом идти по извилистым улицам нашего рабочего района домой, опасаясь собак. С собаками я научился справляться. Я понял, главное не бояться, не бежать от них, и уметь громко и грозно крикнуть в тот момент, когда очередной чей то Шарик или Жучка набрасывались на меня с лаем.

Но кроме собак, могли быть и неприятности посерьезнее. Тут уж, кричи не кричи, я не знал что предпринять. Я боялся. Боялся мальчишек, которые могли поджидать меня на улице, и бить. Бить больно, жестоко, унижая и оскорбляя меня словами, которые я узнал не по годам рано. Именно по этой причине я не спешил уходить о школы. Я ждал, пока все разойдутся. И надеялся, что сегодня все обойдется.

Я вышел со школы, и оглядываясь по сторонам быстро зашагал в строну дома. Прошел один квартал, повернул за угол. Никого. Переведя дыхание, я устремился

к следующему переулку. Опять никого. Ну, кажется сегодня все обойдется, подумал я, переводя дыхание. Дальше я пошел уже более спокойно. Снег скрипел под ногами. Я разгонялся и скользил ногами по накатанной дороге, приближаясь к дому. Впереди оставалось совсем немного. Нужно было пройти через железнодорожные пути, потом небольшая лесополоса и наш дом.

Прыгая с рельсы на рельсу, я вдруг заметил, как из за поворота появилась небольшая компания ребят. Я притаился. Увидев меня, кто то громко закричал:

- Держи жида.

Булочка, пронеслось в моем мозгу, ее надо сохранить во что бы то ни стало.

Набрав воздуха, я устремился бежать. Раз - два, и еще раз-два, я ловко перепрыгнул рельсы и устремился к лесополосе. Боковым зрением я видел, как с криками и гвалтом, несясь подобно своре собак, меня догоняла устремившаяся за мной погоня. Я бежал изо всех сил. Впереди была яма, я решил перепрыгнуть ее, чтобы не терять драгоценные секунды, посильнее оттолкнулся, но нога вместо того, чтобы найти точку опоры, предательски скользнула назад и я со всего размаху полетел вперед носом, зарывшись в снег. Встать я не успел. Над моей головой раздался голос:

- Ах ты жидяра, бежать вздумал от нас, на тебе.

И на меня посыпался град ударов. Я не знаю сколько их было. Меня били ногами. Мне было больно. Больно и страшно. Их было 3 человека, и они были старше меня и сильнее. Сопротивляться было бесполезно. Кричать тоже. Я прижал к себе сумку, и как мог, уворачивался. Один удар попал мне в лицо, из носа потекла кровь. При виде крови, избиение прекратилось. Они смотрели на меня как на затравленную добычу и один из них процедил сквозь зубы:

- Ну что получил по сопатке, гнида жидовская. Еще хочешь?

Я замотал головой. Кровь капала на снег. Я поднялся, но старался не смотреть своим обидчикам в глаза. Слезы лились из моих глаз градом, и я ничего не мог с этим поделать.

- Что, сцыш, падла?

Закричал самый задиристый из них и пнул меня в грудь ногой. Я опять упал, и сумка выпала из моих рук. Я попытался схватить ее, но не успел. Они подхватили сумку, открыли ее и со смехом вывалили содержимое на снег. Я увидел падающую в снег булочку и схватил ее рукой.

- Что жидяра, булочку захотел? Закричал один.

- Он хотел ее зажать от нас, жидовский выродок. Кричал еще кто-то. Но я уже не видел кто. Я сидел на снегу, закрыв голову руками, в которых продолжал сжимать булку. Тут они начали шептаться, раздался мат и грубый хохот, после чего, подойдя ближе ко мне и став вокруг, они приспустили штаны и начали мочится на меня. Теплая моча текла по моей голове, по рукам, по булке, обжигая не кожу, обжигая душу. Я плакал. Меня тошнило, тошнило от бессилия, от боли, от страха, от запаха мочи. Потом они ушли. Ушли как победители, гордо ступая по снегу, смеясь, и что-то оживленно рассказывая друг другу.

Какое то время я продолжал сидеть на снегу, смешанному с кровью, слезами и мочой. Я сидел, смотрел на мокрую, сжатую в руке булку, и думал, что мне теперь делать. Кровь перестала течь. Я вытерся снегом как мог, одел шапку и поплелся домой, глотая слезы. Я знал, что меня ждут, и не мог понять, что мне делать с булкой. Выбросить ее я не мог. Я единственный мужчина в доме, и от меня зависели две маленькие жизни, которые я любил, и чувствовал за них ответственность перед отцом, который погиб на фронте, перед мамой, для которой мы были смыслом жизни.

Я упокоился. Ко мне пришла твердость и уверенность. Я понял, что я сделаю. Я подошел к колодцу, набрал воды и начал аккуратно мыть свою булку, так, чтобы она окончательно не раскисла. Я тер ее носовым платком, смоченным в воде, и потом полоскал его в ведре, нюхал булку, и повторял все это до тех пор, пока мой нос перестал чувствовать запах мочи. Я не знаю, как уж я отмыл эту булку, но придя домой, я незаметно положил ее в печь, где она вскоре высохла, после чего мое сокровище было разделено на две половинки и оказалось в тощих детских руках, которые не раздумывая, отправили его в рот, с удовольствием надувая щеки и щуря счастливые от удовольствия глаза. Я сидел на полу, смотрел на них, и улыбался. Я был тем, кто помог им выжить.

Прошли годы. Прошла целая жизнь. Вырос я. Выросли мои брат и сестра. Выросли те мальчики. Мы прожили свои жизни в соседних домах, ходили по соседним улицам. Все мы стали "простыми советскими людьми". Они наверное уже и не помнят "жиденка паршивого", которого не раз били и жестоко унижали. Да и в моей памяти стерлись их лица. Я не помню их. Прошла и улеглась обида. Я давно стал уважаемым человеком. Память хранит в подробностях только ту булочку, которую сохранял ради тех, кого любил, ради тех, кого боялся потерять. Мы просто сильно хотели жить, и мы выжили. С тех пор я знаю, все можно стерпеть и все отмыть, кроме совести, если есть те, кого любишь, если есть те, ради кого живешь.

Невозможно отмыть память, которая помнит.

Невозможно понять немотивированную жестокость и низость, на которые временами оказывается способен обычный человек, поддавшись стадному инстинкту толпы.

Невозможно понять, но можно простить. Надо простить, ради того чтобы жили мы, жили наши дети и внуки. Дети Абрама и дети Ивана.

Трудное было время, голодное. Всем было трудно, но особенно нам, детям войны, у которых война украла отцов, украла детство.

Говорят, что война все спишет. Но память не списывает ничего. Все что с нами было, остается с нами навсегда.

Мы боимся потерять то, что для нас дорого.

Мы с легкостью выбрасываем то, что потеряло ценность в наших глазах.

В детстве я боялся потерять булку хлеба, и всеми силами сохранял ее для своей семьи.

Когда я состарился, я понял, что боялся потерять мой отец. Он хотел, чтобы я никогда не забыл кто я, из какого я народа. Он не хотел чтобы я забыл о Боге Авраама, Исаака и Иакова. Он дал мне такое имя, которое не позволяло забывать ни на минуту, кто я такой. Я Абрам, сын Рувима, еврей. Было время, когда я хотел забыть об этом, и никогда не вспоминать, но всегда находились люди, которые напоминали мне, кто я такой. Вновь и вновь мои уши слышали слово, которое стало ругательством для многих в этой стране, это слово - жид.

Но как хлеб, измазанный человеческими испражнениями способен даровать умирающему от голода жизнь, так и наше еврейство, как бы не было испачкано испражнениями людской ненависти, как бы ни было измазано наговорами, оболгано, извращено и обесчещено, все еще таит в себе то, что дает этому миру надежду.

Мы дали этому миру 10 заповедей, высочайший моральный закон.

Мы дали этому миру великих пророков, ученых, поэтов, художников и музыкантов.

Мы дали этому миру Иисуса из Назарета.

Мы пережили разрушение нашей страны и 2000 летнее рассеяние.

Мы пережили крестовые походы.

Мы пережили Холокост.

Мы переживем и то, что ожидает нас впереди.

Божественный свет все еще в нас. И это то, что я больше всего боюсь потерять сегодня. Это то, что я хочу передать тем поколениям, которые будут жить после меня.

Царство Небесное

Намедни, прослушивал проповедь об Израиле одного из известных русскоязычных учителей, и еще раз убедился в важности пересмотра в свете современных достижений библеистики интерпретаций целого ряда новозаветных текстов. В частности, в очередной раз услышал старую как этот мир интерпретацию текста из Мф. 11:12 - «…Царство Небесное силою берется…». Вновь, но уже из уст уважаемого мной человека, звучал призыв прилагать усилия, чтобы достигать Царства Небесного! А ведь это не правильно!

Читать в блоге...

Правда об исторических судах

"…жиды погубят Россию…" Ф.М. Достоевский Шокирующий эпиграф, не так ли? Заметьте, что большинство из вас, дорогие читатели, в данный момент задумались, как мне кажется, об употребленном жаргонном слове «жиды», нежели о том, что эти богоборческие слова принадлежат великому русскому писателю Федору Михайловичу Достоевскому. Так кто же погубил Российскую империю? И где кроются истинные причины того, что Бог позволил...

читать - Правда об исторических судах

ВТОРОЕ ВЕЛИКОЕ ПОРУЧЕНИЕ

В начале сентября 2014 года мне посчастливилось стать участником поездки с известным учителем Библии Виллемом Глэсхаувером (Голландия) по городам Тюменской области. Бог даровал Виллему особое послание к Церкви об Израиле, с которым он многие годы ездит по разным странам мира по приглашению церквей. График его поездок расписан на несколько лет вперед. Дважды в год этим графиком предусмотрены посещения России. Для наших церквей это высокая честь и особое благословение.

читать

Call of Zion