Call of Zion

Украшение на праздник Пурим. Надпись гласит: «Кто входит в месяц адар, увеличивает радость». Хуст, Закарпатье. 1960-е годы

Как известно, в еврейском календаре летоисчисление ведется с месяца тишрей, а отсчет месяцев — с нисана.

1 тишрея Всевышний судит мир. Он подводит итог поступкам, совершенным людьми в течение минувшего года, и на основании этой оценки определяет их судьбу на год вперед: «скольким отойти и скольким быть сотворенными, кому жить и кому умереть».

Неудивительно поэтому, что ощущение года задается у нас в первую очередь именно временем, прошедшим с начала тишрея по конец элула. «Месячный» год, длящийся с нисана по адар, воспринимается гораздо более формально.

Но тем уместнее обратить внимание на то, что этот цикл также имеет хронологический смысл, что он своеобразно «отформатирован» двумя праздниками, лежащими в его конце и истоке, — Пуримом и Песахом.

Соотношение этих праздничных дат всем хорошо знакомо с практической стороны: сразу же после Пурима начинается подготовка к Песаху (изучение законов праздника за месяц до его начала, воздерживаются от употребления мацы и т. д.). Но Пурим и Песах интересны не просто календарным соседством, но, прежде всего, внутренней сопряженностью. События, отмечающиеся в оба эти праздника, длились ровно год, благодаря чему их даты не просто сцеплены, но и вступают между собой в определенную игру. Так Песах оказывается первым эпизодом, связанным с историей Пурима, а Пурим — последним эпизодом, связанным с историей Песаха!

В самом деле, с того момента, как Моше и Аарон впервые потребовали от фараона отпустить Израиль, и до исхода из Египта прошел год. Цикл, начавшийся с того, что река превратилась в кровь, и завершившийся тем, что в одночасье погибли все первенцы египтян — от первенца фараона до первенца узника, — был годовым циклом!

События Пурима — с того дня, как Аман задумал уничтожить еврейский народ, и до того, как его план полностью провалился и обернулся гибелью всего его рода, — также уместились ровно в год. И тут впору обратить внимание на то, как оба эти праздника оказались включены в структуру друг друга.

Как известно, Пурим празднуется 14 адара. А 13 адара, в день, на который был назначен всеассирийский еврейский погром, — постятся, в том числе в память трехдневного поста, объявленного царицей Эстер после погромного указа Ахашвероша (Эстер, 4:16). Но Ахашверош обнародовал свой указ не в адаре, а в нисане, как раз в преддверии Песаха, — поэтому еврейский народ держал тогда пост не 13 адара, а 13, 14 и 15 нисана, то есть одиннадцатью месяцами раньше.

То была удивительная пасхальная ночь, единственная пасхальная ночь в истории, когда еврейский народ не ел даже мацу! Таким образом, пост Эстер — это своеобразное напоминание о несостоявшейся пасхальной трапезе.

Более того, если принять во внимание не саму дату, когда враги евреев были упреждены и разгромлены, а ту, в которую Ахашверош повесил Амана и сменил гнев на милость, то праздновать Пурим следовало бы 16 или 17 нисана, что опять же отчасти и имеет место. Действительно, в странах рассеяния, где Песах празднуется дважды, во время второго седера 16 нисана в некоторых общинах принято вспоминать не только об исходе из Египта и о пасхальной трапезе во времена Храма, но и о пире Ахашвероша, Эстер и Амана. Получается, что не только события Песаха отображаются в Пуриме, но также и события Пурима в свою очередь отображаются в Песахе.

Сама хронология тех событий достаточно ясно обозначена в свитке Эстер и уточнена в мидраше «Эстер раба» (3:7): «В первый месяц, то есть в месяц нисан, в двенадцатый год (царствования) царя Ахашвероша, бросали пред Аманом пур, то есть жребий, изо дня в день и из месяца в месяц (до) двенадцатого (месяца), он же месяц адар».

Накануне Песаха все уже было решено: «И призваны были царские писцы в первый месяц, в тринадцатый день, и предписано все, как приказал Аман царским сатрапам, и начальникам областей... Истребить, убить и погубить всех иудеев: от отрока до старца, (и) детей, и женщин — в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца адара, а имущество их разграбить» (там же, 3:12-13).

Три дня (в том числе сам праздник Песах) Мордехай, Эстер и евреи престольного города Шошан провели в посте (см. там же, 4:16). На третий день (16 нисана) Эстер предстала перед Ахашверошем: «И было: на третий день оделась Эстер по-царски и стала во внутреннем дворе царского дома против дома царя; а царь сидел на царском престоле своем в царском доме против входа в дом» (там же, 5:1). На следующий день назначается пир (см. там же, 5:8), в ту же ночь Ахашверош вспомнил о Мордехае (см. там же, 6:1-2).

После этого памятного пира и был повешен Аман: «И пришел царь с Аманом пировать с царицей Эстер. И в (этот) второй день сказал царь Эстер (в то время), когда пили вино: (скажи), что за желание у тебя, царица Эстер? И будет оно исполнено. И в чем просьба твоя? Хоть полцарства (проси) — выполнено будет. И отвечала царица Эстер, и сказала: если снискала я милость в глазах твоих, царь, и если угодно царю, то пусть будет дарована мне жизнь моя — по желанию моему, и (жизнь) народа моего — по просьбе моей. Потому что отданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель… И отвечал царь Ахашверош, и сказал царице Эстер: кто это и где он, тот, что осмелился сделать так? И сказала Эстер: недруг и враг — это злобный Аман. …Вышло слово это из уст царя — и накрыли лицо Аману. И сказал царю Харвона, один из евнухов: вот и дерево высотой в пятьдесят локтей, которое приготовил Аман для Мордехая, говорившего во благо царю, стоит у дома Амана. И сказал царь: повесьте его на нем! И повесили Амана на дереве, которое приготовил он для Мордехая. И гнев царя утих» (там же, 7:1-10).

Но почему вообще вся эта история затянулась на год, установив посреди еще одну — впрочем, никем не отмечаемую — пуримную дату 23 сивана («И призваны были в ту пору писцы царские, в третий месяц, то есть в месяц сиван, в двадцать третий день его» [там же, 8:9-11])?

Исключительно по той причине, что Ахашверош вовсе не отменил свой погромный указ, а лишь позволил евреям обороняться, как сказано: «Царь разрешил иудеям каждого города собраться и встать на защиту жизни своей: истреблять, убивать и губить всех вооружившихся из народа… В один день во всех областях царя Ахашвероша, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца адара» (там же, 8:11).

Ради верности собственному слову царь не отменил погром, и в течение года над евреями продолжала висеть угроза уничтожения.

Но события Песаха были схожими: фараон также задумал уничтожить еврейский народ, распорядившись убивать новорожденных мальчиков и наложив на евреев непосильный труд. Но именно в тот момент, когда он был совсем уже близок к цели, все перевернулось. Всевышний призвал Моше, и через год, сопровождавшийся десятью казнями, освободил еврейский народ. Причем годовая задержка в данном случае также была обусловлена исключительно упрямством властителя: «Но отягчилось сердце фараона и он не отпустил народ» (Шмот, 9:7).

При этом интересно, что предпоследняя казнь — казнь тьмы, то есть казнь сокрытия света, — пришлась именно на адар. Таким образом в этом событии Песаха просматривалось некоторое предвестие Пурима — времени, когда Всевышний скрывает Свой лик.

Между этими праздниками существует по-настоящему содержательное различие, и оно лежит на поверхности: если при «переворачивании» судьбы во времена Песаха Всевышний был предельно явлен, открыт избранному народу в казнях и чудесах, то при «переворачивании» в период Пурима Он был предельно сокрыт и безмолвен.

Если исход из Египта совершался не силами какого-то ангела, а Самим Всевышним, то в избавлении на Пурим Его нигде нельзя было приметить. Как мы помним, имя Эстер означает сокрытие, а имя Творца ни разу не упоминается в свитке, названном ее именем. В силу вступает карнавал, стихия «удачи», в которой Б-жественное присутствие легко укрывается.

Таким образом, Песах и Пурим — это два религиозных предела: с одной стороны, максимальная явленность Творца, с другой — Его полная сокрытость. С одной стороны, узкая семейная трапеза, в которой не может участвовать необрезанный, с другой — карнавал, по сути своей открытый и доступный всем. И как раз между этими пределами простирается «месячный» год.