Call of Zion

Дмитрий Радышевский

Оскорбление чувств и оскорбление разума

Скажут: зачем вообще рисковать "оскорблением религиозных чувств верующих", трогая догматы. Зачем спорить из-за теории – это также нелепо, как биться об заклад, будет ли приход Машиаха вторым или первым Пришествием? Главное практика: приближать это Пришествие борьбой со своим эгоизмом, а дальше по анекдоту - спор разрешит секьюрити в аэропорте Бен-Гурион, спросив Машиаха по приезде: "Это ваш первый визит в Израиль?"

Более того, скажут: нет смысла ломать копья из-за догматов, когда значительная часть и христианского, и еврейского мира вообще потеряли веру… Но именно поэтому и необходимо разобраться в самой сути догматов! Это вновь парадокс и вновь он просто объясним: наш иудео-христианский мир потерял веру в значительной степени именно из-за догматов – из-за того, что они стреноживают свободный разум человека, его дух, который развился до ступени, когда человек хочет познать Бога, а не просто верить в Него. Познание Бога – это не гордыня, не грех ума, а обетование - и Всевышний обещает еврею "познание Бога" трижды в день при надевании тфилина – в награду за то, что еврей обручится Ему "праведностью и справедливостью".

Поэтому, не получая удовлетворения от скудости и туманности знаний о Боге, выраженных в догматах, и от ритуала, который больше не рождает отклика в сердце именно из-за его бессмысленности для ума, паства покидает роскошные храмы католиков и православных. По той же причине светские евреи не спешат соблюдать заповеди – толкование нашей синайской клятвы "сделаем и поймем" в смысле "будем делать даже без понимания" больше не работает: мы хотим понять смысл заповеди, понять, как ее исполнение улучшает мир и человеческую природу, тогда и выполним ее – как свободные, а не как рабы.

Не от безверия это происходит, а от более глубокой веры – мы верим, что заповеди Бога даны нам для блага, что в них есть великая мудрость и великая тайна, и мы хотим ее знать, мы уже выросли для этого – мы хотим еще больше любить Бога, познавая и восхищаясь сложностью и мудростью его Плана. Об этом писал светоч религиозного сионизма рав Кук. Этот процесс – осознания духовных законов, а не просто веры в них – есть процесс стратегический: от него зависит, сохранится ли библейская цивилизация или нет, и поэтому наша обязанность препарировать догматы и заповеди, как бы кощунственно это не показалось кому-то. Таким кощунством выглядели первые анатомические театры – но анатомия плоти спасала жизни, так и анатомия догматов спасет души.

Если христиане умом поймут, почему евреями церковные догматы могут быть приняты лишь в другом – но не менее благодатном - смысле, тогда и в сердце их укрепится любовь безусловная к своим старшим братьям, не связанная условием принятия церковных символов веры. Тогда и евреи смогут возрадоваться, что по Божьему промыслу, по его мудрости и ведению сердец человеческих, эти догматы, не нужные евреям, были нужны язычникам и стали дверью в жизнь вечную для многих народов, родили сонм праведников и святых, обогатили культуру всего мира и украсили чертоги Отца, ибо воистину в нем "приделов много". Тогда евреи смогут от всего сердца сказать: мы рады и славим Бога за то, что миллионы людей пришли к Нему и его Свету через любовь к Йешуа, через подражание ему, через благодарность ему за крестную жертву, через почитание его как Сына Божия и Спасителя.

Если кому-то покажется, что здесь присутствует некий богословский торг: мол, вы признайте это, тогда мы признаем то, ответим: здесь вовсе не дипломатический компромисс, а поиск Истины - поиск прояснения взаимных предрассудков, который единственно и может стать основой для осознанного взаимного покаяния, а из него – восстановления любви. Открыть сердце можно лишь в ответ на другое открытое сердце. Кто-то должен сделать этот шаг первым. Полюбить твою духовную правду (а не просто признать, что у тебя есть своя, особая), я могу лишь тогда, когда почувствую, что ты полюбил мою. Полюбить здесь вовсе не означает перенять, но возрадоваться тому, что твоя правда возвышает тебя и приближает к святости.

В заключении разговора о догматах, возьмем еще один христианский теологумен – "Христос есть Новый Адам". По Каббале, душа Адама вмещала все будущие души человечества – разбитая грехопадением, она разлетелась на осколки душ всех живших и живущих. В конце времен все души исправятся и Всевышний вновь соберет их в Одну. Любовь объединяет души. Любящие, что особо ясно в супружестве, прилепляясь друг к другу, становятся одной душой. Иисус явился, чтобы помочь собиранию душ – прилепляясь любовью к нему, верующие через него становятся одной душой во Всевышнем. Может еврей, изучающий Каббалу, поверить в это? Если цадики объединяли в своей душе и через свою душу вверенные им души учеников, то почему этого не делает Иисус со своими учениками?

Но все равно еврей сомневается: можно ли признать Йешуа – сокровенной и предсказанной пророками частью нашей священной традиции: страдающим Машиахом бен Йосефом?

Нет другого ответа на это сомнение кроме ответа Иисуса ученикам Иоанна Предтечи. Иоанн, как весь еврейский народ, всем существом, сердцем и плотью жаждал того, чтобы Машиах пришел – чтобы весь мир наполнился знанием о Боге. И мир наполнился – через Йешуа. Но еврейский народ две тысячи лет был в темнице, в руках злодеев, и как душу Иоанна в иродовой тюрьме накануне казни, тьма страданий окутывала еврейскую душу: он ли - Машиах, пусть даже бен Йосеф, если во имя его нас гонят и казнят?
Иоанн посылает из тюрьмы своих учеников спросить Иисуса: Машиах ли он? Но тот не отвечает "да" или "нет". Он призывает Иоанна вновь положиться на Бога. Он говорит, скажите ему, что видели: "слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют…"

Так и евреи. Машиах ли, пусть страдающий, этот Йешуа ха-Ноцри? Скажем сами себе, что мы видели в Истории: страны и континенты оставили язычество, нашли вдохновение и направление в нашей Торе, учредили справедливые суды, создали гуманистическую культуру – все благодаря христианству… Но мы видели не только это. Мы видели и падения христианства – инквизицию, погромы, Холокост.
Все верно, потому Йешуа и есть предварительный Машиах. С него началось воскресение народов от духовной смерти – с него началось пробуждение: тяжкое, с провалами во мрак кошмаров. Но Израиль тоже встал на ноги не в один день. Уже после Синая мы сорок лет бродили по пустыне, и во Святой Земле непрерывно падали и вставали, понукаемые пророками. Две тысячи лет христианства после Голофы - это их сорок лет в пустыне, это их падения в "мерзости ханаанские". Это – развитие наших духовных детей.

Бога интересует духовное развитие всего мира, а не только евреев. Две тысячи лет изгнания это не пауза в духовном развитии мира – это развитие периферии до стадии слияния с центром и производства духовного взрыва. Мы терпели и скорбели, что вчерашние язычники падают вопреки нашему Йешуа, вопреки его и нашей жертве, но теперь пора радоваться тому, что они выросли – что они осознали и раскаялись в своих падениях, что они вернулись к нам, и к подлинному Йешуа, что духовный взрыв единства – мессианской эры – жизни из мертвых, которую предвидел Павел, уже близок, уже при дверях!

Эта очевидная, всеми признаваемая, аналогия – об отношении евреев и христиан, как отцов и детей – имеет не только историческую, но и мистическую глубину. Евреи, христиане и Иисус – это Троица Истории. Евреи в ней исполняют роль отца, христиане – сына, а Иисус – того духа, который отец передает сыну, чтобы сделать его своим соратником. Йешуа сам никогда не говорил о Троице, тринитарную теологию разрабатывали греки, и если принятие догматической Троицы евреями – есть отход от иудаизма, то осознание исторической Троицы – есть шаг к исполнению еврейской Миссии.