Call of Zion

просмотров 10184

Хаим Нахман Бялик. Стихи

АГГАДА

О ветхие книги, страницы Талмуда,
сказания древней Аггады,-
у вас во мгновенья тоски одинокой
душа моя ищет услады.
Как червь, что зарылся в расселине камня,
таясь среди мрака и пыли,
так робко я кроюсь под сень вашей тайны
от злобного гнета насилий.
Во тьме непроглядной бреду по дороге,
и небо туманом одето -
вы рвете туманы, и льется мне в сердце
луч новый от вечного света.
И, бросив погоню за тенями жизни,
стихая под сенью Аггады,
я плачу, и тихо из груди родимой
впиваю напиток отрады.
Живу средь народов презренный и жалкий,
не смею дать волю рыданьям:
я столько рыдал бы, что слезы б иссякли,
но только с последним дыханьем.
Была прежде арфа – и арфу я скорбно
повесил на иве прибрежной,
и горько заплакал, и слезы ту арфу
умчали волною мятежной.
Ой, арфа, певица напевов Егуды!
Теперь эти струны разбиты -
а некогда пели псалмы Адонаю
и гимны красе Шуламиты…
Угасли цари – песнопевцы Сиона;
ни трона, ни струнного звона…
Свирель моя скорбной голубкой тоскует
на чуждых реках Вавилона.
Но были в изгнанье певцы и герои –
герои народного духа,
и отзвуки арфы звенели в их сердце
и в памяти чуткого слуха;
И вникли те люди в народную душу
пытливостью вещего взгляда,
и дивные звуки умолкнувшей арфы
спасли – и родилась Аггада!
И в дни морей скорби – как струн, я касаюсь,
страниц обветшалых рукою -
поплачу над ними о горе народном
и сердце мое успокою;
И вижу тогда я величье народа,
с главой выше горных туманов,
и чую душою, что черви воспрянут
и – верь! – победят великанов.

1892 г.        Пер. В. Жаботинского

МОЯ МАМА,
БУДЬ БЛАГОСЛОВЕННА ЕЁ ПАМЯТЬ
Из бесед цадика из Виледника

Набожной мама была, праведницей беспорочной,
Да осенит ее небо…
Вечер субботний настал, а в доме у нищей вдовицы
Нет ни свечей и ни хлеба.
Чудо: два гроша нашла! Что купить – хлеб или свечи?
нет труднее заботы.
Сбегала в лавку, вернулась, а в ручечке тонкой -
Две свечи для Субботы.
Семь свечей – семь очей – семизвездье сияет ей с неба,
И вдовица в смущенье:
Благословит ли Господь женщины бедной Субботу
И всего лишь двух свечек свеченье?
Да освятит Всеблагой, Он и чистую скатерть,
И тарелку пустую!
В платье субботнем, в платке она Господа встретит
И Субботу Святую.
И было: зажгла две свечи, - и ей сделалось горько,
Сердце больно заныло,
Упала слеза на свечу, по морщинам скатившись,
И свечу погасила.
Окривела Господня Суббота! И женщина страхом
И позором объята:
«О мой Бог, ты отверг приношенье рабы твоей бедной,
Но Суббота-то в чем виновата?
Почему Ты ей выколол глаз?» Под субботним платочком
Затряслись ее плечи.
В тихом, сдавленном плаче стояла, в печали молитвы
Смотрела на свечи.
И взывали из сердца ее праматери, и херувимы
Из гортани рыдали:
Слышишь, Славы Престол, слышишь, ухо небесное, - этот
Голос печали?
И слеза, словно жгучая капля огня, соскользнула
Со щеки и упала
На свечу, что погасла, - и вновь засветилась
Та свеча, как сначала.
Мама открыла глаза – и я вижу: свет семидневный
Вспыхнул с огнем воедино,
Это вдову, что молилась за нас, за Израиль,
Поцеловала Шехина.

1931 г.        Пер. С. Липкина

О РЕЗНЕ

О милости, небо, проси для евреев,
Когда тебе ведомы к Богу живому пути.
Я к Богу пути не умею найти.
О, небо, молись за евреев!
Молитвы в устах моих умерли, в сердце нет воли,
Убиты надежды, бессильно упала рука…
Доколе, доколе, доколе!
Пронзи же мне горло, плач, - ты не знаешь пощады.
Убей, как собаку! В руке твоей нож,
Мы – малое, слабое стадо.
По черепу бей – невозбранных кровавые реки,
И детская кровь на одежде твоей, -
Она не сотрется вовеки, вовеки!
О, если есть правда, пусть явится ныне,
А, если она воссияет потом,
Когда мы умрем,
Пусть трон ее рухнет в пустыне,
Пусть небо безмерною злобой истлеет,
А ваша, насильники, злость
Пусть вечно живет и тучнеет.
Не надо нам мщенья, не надо!
Отмщенья за муки невинных детей
Не знает и сам повелитель теней.
Пусть кровь просочится до ада!
Пусть падает тяжко на адские своды,
И медленно точит во тьме
Основы растленной природы.

1903 г.        Пер. Ф. Сологуба

НАД БОЙНЕЙ

Не небеса! Если в вас, в глубине синевы,
Еще жив старый Бог на престоле
И лишь мне Он незрим, - то молитесь хоть вы
О моей окровавленной доле!
У меня больше нет ни молитвы в груди,
Ни в руках моих сил, ни надежд впереди…
О, доколе, доколе, доколе?
Ищешь горло, палач? На! Свой нож приготовь,
Режь, как пса, и не думай о страхе:
Кто и что я? Сам Бог разрешил мою кровь,
В целом мире я – будто на плахе…
Брызни, кровь моя, лей, заливая поля,
Чтоб осталась навеки, навеки земля,
Как палач, в этой красной рубахе…
Если есть Высший суд – да свершится тотчас!
Если ж я в черных муках исчезну,
И тогда Он придет, слишком поздно для нас,
То да рухнет престол Его в бездну,
Да сгниет ваше небо, кровавая грязь,
И убийцы под ним да живут веселясь
И глумясь над Десницей возмездной…
И проклятье тому, кто поет нам про месть!
Мести нет, слишком страшны страданья:
Как за детскую кровь казнь отмерить и счесть?
Сатана б не нашел воздаянья…
Пусть сочится та кровь неотмщенная в ад,
И да роет во тьме, и да точит, как яд,
Разъедая столпы мирозданья…

1903 г.        Пер. В. Жаботинского

ИЗ ПЕСЕН БАР-КОХБЫ

Так значит, слишком м ы страдали,
Когда, как звери люты стали,
Когда пощады мы не знали
И вражью кровь мы проливали!..
Пришло народа пробужденье,
Воспрянул он и крикнул: М щ е н ь е!..
В теснинах ада, в преисподней -
Вы здесь его для нас создали -
Таился некий зверь голодный
И нашей кровью вы его питали.
И там, во мраке, он скрывался,
Бессильный в злобе и в мученье…
Теперь его победный вой прорвался,
И – горе вам!.. Пришло – отмщенье!...
У вас мечи, щиты, забрала,
Тьмы диких, яростных коней,
У вас есть все… А мы – нас мало!
Зато наш предок Маккавей.
Наш стан – народный гнев могучий,
Идем мы с адской злобой в бой,
Наш меч, как молния сквозь тучи,
Блестит над нашей головой!..
Уж полон кубок!.. Наши руки,
Что вы в железо заковали,
Окрепли вновь и цепь сорвали, -
И Бог воздаст за нашим муки!

1899 г.        Пер. П. Беркова

Источник: Сборник стихов и поэм Х. Н. Бялика